«Пропавший без вести» – не приговор

Все мы знаем, что Великая Отечественная война началась с нападения фашистов на Брестскую крепость на рассвете 22 июня 1941 года. Однако не всем известно, что в ее героической обороне принимал участие и наш земляк, уроженец деревни Кислой, младший лейтенант А. Т. Попов. На протяжении десятилетий считалось, что он пропал без вести в сентябре 1941 года, однако сотрудникам краеведческого музея удалось установить дальнейшую судьбу офицера…

Навстречу судьбе

Александр Терентьевич Попов родился 30 октября 1913 года и был прямым потомком одного из основателей деревни Кислой, крестьянина Маркела Попова. Попав в 1935 году в Красную Армию по призыву, Александр навсегда связал свою судьбу с профессией военного. После окончания Минского пехотного училища ему довелось участвовать в боях на Халхин-Голе.
Судьба нашего земляка решилась 26 марта 1941 года, когда он получил назначение в 125-й стрелковый полк 6-й Орловской Краснознаменной стрелковой дивизии Западного военного округа, расквартированный в Брестской крепости. Вместе с женой Татьяной Андреевной и дочкой Зиной он поселился в домах начальствующего состава на Северном острове. Едва прибыв на место, Александр написал родителям в Зауралье:
 «…Шлем вам, тятя и мама, по горячему привету и желаем всего хорошего.
Сообщаем, что доехали благополучно. Приехали в Брест 17 марта вечером в 6 часов. Багаж пришел вместе с нами, уже его получили. Сейчас отдыхаю до 25 марта, 26-го выхожу на работу. В Москве мы были мало, один день. Купили Зине костюм шерстяной, две куфайки шерстяные, туфли и Тане бархату на пальто. Больше ничего не купили, за дорогу очень много ушло денег – 500 рублей. Наш адрес: г. Брест, почтовый ящик 18-47. Пишите письмо, как вы будете жить. Пока до свидания. Остаемся живы, здоровы, чего и вам желаем. Писал 19 марта 1941 года…»
Через три месяца произошло вероломное нападение фашистской Германии на СССР. Офицер Попов встретил его в составе гарнизона Брестской крепости.

Защитники стояли насмерть

В 1966 году Татьяна Андреевна вспоминала о пережитом:
«…Перед войной мы жили в Брестской крепости. Муж был командиром роты 125-го стрелкового полка. В субботу вечером  21 июня 1941 года мы пошли с ним в кинотеатр, однако сеанс не состоялся: не было электрического света. Мы вернулись домой, в квартире света также не оказалось. На рассвете нас разбудил толчок, от которого затрясся дом. Из окон вылетали стекла, звенела посуда, кругом выло, грохотало: в крепости рвались снаряды.
- Началась война! – одеваясь, проговорил муж. Я схватила на руки дочь, и мы побежали в укрытие, где уже собрались семьи военнослужащих. По дороге осколком снаряда Зину ранило в ногу.
- Я побежал в роту, - проговорил муж и бросился через площадь в казарму.
Больше мы с ним не виделись. Уже много лет спустя, после войны, я узнала, что рота, которой командовал мой муж, с боем вышла из Брестской крепости, но из окружения к своим частям выйти удалось только троим. Все они были ранены.
Три дня мы оставались без пищи и воды. Бои не прекращались ни днем, ни ночью – наши мужья стояли насмерть. Позднее мы попали к немцам в плен.
До июня 1944 года я и мои дочери Зина и Александра, родившаяся в гитлеровском лагере, жили на оккупированной территории, скрывались по глухим деревушкам и лесам. После того, как Советская Армия освободила Бобруйскую область, мы вернулись в родную деревню. До пенсии я работала дояркой в колхозе имени Кирова…»

Письма с фронта

Родные А. Т. Попова до сих пор бережно хранят его письма. В них в полной мере отражены страх и боль мужа и отца за пропавшую без вести семью, сыновняя любовь и беспокойство за родителей, вера русского человека в победу над врагом.
«…24 июля 1941 года. Сообщаю вам, что нахожусь в Вязьме, в 720-м стрелковом полку, жив и здоров. Может, вы что-то слышали о моей семье? Я схожу с ума, не знаю, что с ними и как они. Они остались в Бресте, который занят немцами…»
 «…11 августа 1941 года. Сообщаю вам, что сейчас нахожусь в полевом госпитале, раненный пулей в левую ногу ниже колена. 6-го числа мы по-шли в наступление, а 9-го вечером меня ранило…»
«…Сообщаю вам, что лежу в лесном госпитале около города Вязьма. Если получили письма и деньги, которые я послал, купите мне что-нибудь из одежи. Я после ранения остался в одних кальсонах. Семья моя погибла без вести, как и все мое имущество. Какова судьба моей семьи? Я не знаю, спасены они или нет. Да и я наверняка не останусь жив, потому что в этой войне рассчитывать на жизнь никак нельзя. Наверное, мне с вами уже не видаться. Вижу вас во сне каждую ночь. Покушал бы сейчас огурчика, арбузика или морковочки, или груздя – давно я об этом думаю…»
«…28 августа 1941 года. Здравствуйте, мои дорогие родители, тятя и мама. Шлю вам чистосердечный привет и желаю всего хорошего. Сообщаю, что нахожусь пока в госпитале, но не сегодня-завтра уеду на фронт...
Я сейчас нахожусь около Москвы. Здесь уже пошли осенние дожди, ночи стали длиннее и холоднее. Вой-ны не видать конца, она еще только разгорается. Надеюсь, чем больше будет дождя и холода, тем скорее победим, ведь мы холода не боимся, а немец боится. Сейчас еще морозов нет, а он уже замерз. Не смущайтесь, что ему сданы несколько городов, его только дальше затягивает…»
 «…6 сентября 1941 года. Нога моя зажила, хожу смело, уже не хромаю. Сейчас нахожусь в санатории города Калуги, но через три дня уеду, вероятно, на фронт. В отношении своей семьи – послал в Москву на розыски. Если она где живая или в плену, то мне о ней сообщат.
Хотелось бы мне от вас получить хоть одно письмо, пока я жив, узнать бы, как вы живете. Прошу вас, обо мне не беспокойтесь. Я пока чувствую себя хорошо. Одно плохо, что потерял свою семью, это мне, конечно, непростительно. Прошу, передайте от меня по привету всем родным и знакомым. Пока до свидания. Остаюсь жив, здоров, ваш сын Попов Александр Терентьевич…»
Это последнее из сохранившихся писем.

Причина смерти не указана

Благодаря сохранившимся документам и письмам, но главное – данным из немецкой карточки военнопленного А. Т. Попова, которую сотрудники музея им. Н. Д. Томина отыскали на сайте ОБД «Мемориал», дальнейшая судьба нашего земляка теперь установлена. 
Со второй половины июля 1941 года А. Т. Попов сражался в должности командира взвода 3-й роты 720-го стрелкового полка 162-й стрелковой дивизии.  В боях под Вязьмой 9 августа 1941 года был ранен в ногу и находился на лечении в полевом госпитале, а затем в санатории города Калуги. Приказом Западного фронта №223 от 19 октября 1941 года был назначен командиром роты мотострелкового пульбатальона 147-й танковой бригады. 10 октября 1941 года пленен под Вязьмой и отправлен в концлагерь немецкого города Торгау (Саксония). 
Согласно немецким записям, имеющимся в карточке военнопленного А. Т. Попова (лагерный номер 191660), 23 сентября 1942  года у него было зафиксировано легочное заболевание. Несмотря на это, 7 октября и 9 ноября он был направлен на разные работы, в том числе и в шахты (стоит пометка «в гору»)… 11 марта 1943 года военнопленный умер. Причина смерти в карточке не указана. Так, спустя десятилетия родные узнали, что прах их отца, деда и прадеда, защитника Брестской крепости Александра Терентьевича Попова покоится в земле Саксонии.

«Мне так хотелось крикнуть «папа!»

Из воспоминаний Александры Александровны Осадчук (Поповой), г. Челябинск: «…Своего отца я не видела, но всю жизнь его любила и ждала. В детстве, когда заходила домой, была одна мысль: а вдруг папа дома, вернулся с фронта живой, здоровый. Мне так хотелось крикнуть «папа!» - как кричали дети, у которых были отцы …
Мой отец был офицером. За несколько месяцев до начала войны он был направлен служить в Брестскую крепость с мамой и моей старшей сестрой Зиной. Когда началась эта страшная война, мама была мной беременна…
В конце войны мы вернулись на родину папы, к его престарелым родителям. Маме пришлось заботиться о большой семье. Женщинам, чьи мужья вернулись с фронта, было легче, а одиночкам с малыми детьми на руках выпала горькая доля – самая тяжелая работа легла на их плечи. Мы, как могли, помогали мамам. Восьмилетней девчонкой я уже доила коров. Во время летних каникул мы собирали колоски, пилили дрова, убирали сено, работали на токах во время уборки зерна, копали картошку. Работали с раннего утра и до поздней ночи. Никто нас не жалел, помощи никто не оказывал – ни государство, ни местные власти. Родившиеся в лихую годину войны и оставшиеся без отцов, своим тяжелым трудом мы добивались всего сами…»